Великий украинский писатель Олесь Гончар как-то заметил, что справедливыми армиями движет не ненависть, а любовь. Казалось бы это утверждение противоречиво по своей сути, поскольку о какой любви и чистых чувствах можно говорить, когда речь заходит о самой кровопролитной войне в истории человечества – Второй мировой. На первый взгляд это так, но все-таки…

 Она – Мирдза Меднис – латышка, он – Юрий Приходько – украинец. Познакомились в трагическом 1937-м году в детском приемнике, находившемся в Пуще-Водице, куда со всего Киева доставляли детей «врагов народа» в возрасте от двух до восемнадцати лет. Мирдзе шел пятнадцатый год, Юрий был на год старше. Они сразу понравились друг другу и поняли, что уже никто и ничто их не сможет разлучить.

Их отправили в Полтаву «перевоспитывать трудом» на прядильно-трикотажный комбинат. Юрий работал в монтажной бригаде, а Мирдза в лаборатории. Но вечера они проводили вместе… в школе. Несмотря на трудности и лишения, понимали, что надо учиться. Юрий не отпускал Мирдзу от себя, сел с ней за одну парту, хотя мог учиться на класс старше.

В 1940 году его призывают на срочную службу в Красную армию, а она поступает учиться на рабфак Киевского политехнического института. Но стать инженером, ей не было суждено.

В мае 1941 года у Мирдзы Меднис врачи обнаруживают туберкулез, что собственно и обусловило отъезд в Актюбинскую область, где в ссылке находилась ее мама. Там и узнала Мирдза, что в четыре часа утра 22 июня 1941 года фашистская авиация бомбила Киев. Началась Великая отечественная война.

Юрия, рядового стойбата, в первый день войны было серьезно ранено около города Стрыя. Боевой путь Юрия Николаевича прошел от Москвы до Праги. Был награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны и медалью «За отвагу». Закончил войну в звании старшего лейтенанта.

Все эти тяжелые годы он старается, как можно чаще посылать своей любимой девушке письма, которые находят «эвакуированную беспризорницу». То в казахской бескрайней степи, где она жила с мамой и пила кумыс, спасаясь от туберкулеза, то в холодном студенческом общежитие Харьковского медицинского института, находившегося в годы войны в городе Чкалов, то в Чкаловской больнице, где  три месяца лежала в горячке брюшного тифа…

 12 августа 1941 года

Привет, мой друг! Давно я тебе не писал. В первый день войны был ранен в правую руку. Двигать пальцами не могу. В общем пустяк, но писать приходиться левой, поэтому раньше не писал – учился. Сейчас уже можно, думаю разобрать.

…Сегодня продолжаю начатое вчера вечером. Был в четырех госпиталях. Сейчас лежу в Харькове. Девушки приносят нам книги, подарки, окружают вниманием. Но для меня присутствие одной далекой, было бы радостнее всего.

Хотя кости немного того, врачи говорят, что рука будет действовать. Мы еще повоюем и в Берлине побываем. Милая Мирдзочка, как твое здоровье? Береги себя, очень прошу.

 18 октября 1941 года

Милая Мирдзочка! Я снова на другом месте: в городе Ачинске Красноярского края. С госпиталем уже распрощался, нахожусь в части. Долго тут пробыть не думаю, если не с частью, то добровольно уйду на фронт. Когда же мы с тобой, милая девочка, увидимся? Да и увидимся ли вообще? Веришь ли, больше всего страшит меня мысль не увидеться с тобой. Ну, это понятно, что не обязательно попадать на тот свет, но шансы есть, особенно если учесть, что на мою жизнь уже было покушение… Помни, Рыженькая, что я живу надеждой встретить тебя такой, как раньше. Всего наилучшего.

 22 октября 1941 года

Мирдзочка! Вопреки всем ожиданиям, я задержался в Ачинске. Не знаю, на долго ли, но, во всяком случае, я сейчас курсант учебного дивизиона и снова на фронт пойду уже артиллеристом и притом большим командиром, с двумя треугольничками... По вечерам, после отбоя, я часто думаю о тебе. Вижу твои волосы, глаза. Сейчас, к зиме, они у тебя совсем голубые. Такие минуты навевают какую-то теплую, сердечную грусть. У меня единственное желание – повидаться с тобой, а там – будь что будет… Береги себя. Целую крепко-крепко.

 2 февраля 1942 года

Милая девочка, здравствуй! Ты просишь деталей моей жизни. Пойми,  что я на фронте. И живу как все бойцы. Артиллерист-противотанкист – и эти все сказано. Моя задача – стрелять по танкам. Стреляю не очень плохо, свидетельством этому мое письмо. У нас ведь дело обстоит так: не попадешь в танк – он тебя раздавит. Во всяком случае,  7 человек нашего расчета доверяют свои жизни моей меткости. Что еще писать, не разглашая военной тайны? Готовимся усиленными темпами к новым жестоким, решающим боям. Вспомнить о передовой? Ничего особенного я не совершил, а о других довольно точно пишут в газетах. Под Орлом фрицы подняли шум. Я в тех краях еще не был. Любопытно было бы туда попасть. Подожду твоего благословения на ратные дела – и в путь! Ты, моя родная, не волнуйся. Я буду жив. Ведь я любим?

 15 июня 1942 года

Привет Мирдза!

Наш пятидневный отдых закончился. Снова на передовую. А от тебя – ничего. Последние письма давно истерлись. Но я их помню наизусть.…Что-то письмо не клеиться. А скоро прозвучат привычные команды: «По машинам!», «Моторы» - и Юрий Николаевич отправится в бой. Я рад этому.

Нет. Больше писать не буду. Этих бессвязных слов тоже не стоило отсылать. Но дурацкое чувство подсказывает: а может, другого не придется писать. Ну, родная, пока. Напиши. Я буду ждать.

 31 декабря 1942 года

Моя любимая! Отбросив всякие любезности, хочется тебя хорошенько выругать. Почему я до сих пор не знал, что ты  и учишься, и работаешь? Где ты работаешь? Ты даже не нашла нужным сообщить. В общем свинство с твоей стороны большое. Ладно, больше не буду ругаться. Ведь через 16 часов Новый год. 1942 мы встречали под Москвой, нельзя было поднять головы. Так и лежали в снегу до утра, а фрицы пьяные песни пили. На этот раз мы постараемся сделать наоборот. А уж выпить за твое здоровье и счастье решил непременно. И никакие фрицы мне не помешают.

 1 января 1943 года

Вчера вечером получил твою поздравительную открытку, за которую тебе очень благодарен. Встретил Новый год в наших условиях неплохо. Вторым нашим тостом было: «За здоровье и счастье наших жен и любимых подруг!» Ровно в 12.00 дали мощный огневой налет из всех орудий, минометов, пулеметов. Через пять минут ответили фрицы – и Новый боевой год вступил в свои права. Любимая, как и ты, надеюсь, что этот год принесет нам победу, а, следовательно, возможность скорой встречи.

 2 января 1943 года

Сегодня все праздничное закончилось. Начались фронтовые будни, о которых сводка говорит: «На фронте без перемен», но в которые гибнут тысячи людей и совершаются тысячи героических поступков. Сегодня, как никогда, хочется быть с тобой. Я ведь люблю тебя не только как девушку, но и как единственного человека, сумевшего меня понять. И странно, что чувство любви и уважения к тебе я пронес в такое бурное время, сквозь все сражения и невзгоды. Продолжительное время и расстояние не могли его заглушить – оно крепло и выросло. Все. Твой Юрий.

 11 февраля 1943 года

Милый друг! Поделюсь своими новостями. Вот уже второй день нахожусь в доме отдыха, за 10 километров от передовой. Впервые за полтора года спал, раздевшись, на чистой простыне… Что еще новенького? Да, за год впервые увидел и разговаривал с девушками. Жители ведь все эвакуированы. Интересно как-то, все такими хорошенькими кажутся. И еще больше ощущаю одиночество. Как много жизни и сил давала мне твоя любовь. Вспомнил наши дни в Полтаве. Голова моя лежит у тебя на коленях, а ты, смущенная и недовольная, несмелой рукой перебираешь мои волосы…Никого мне, кроме тебя, не надо. Я ведь раньше не верил в платоническую любовь. Помнишь? Пиши, моя девочка.

 1 апреля 1943 года

Родная моя, далекая! Помнишь, я всегда был пророком? Не могу только предугадать, останусь ли я жить в этой кутерьме. Представь, это зависит и от тебя. Один лейтенант, хороший парень, между прочим, написал мировые строки:

«Твоя любовь меня сопровождает,

И мне не страшен шквал любой огня.

Врага всегда любимый побеждает,

А я любим – с победой жди меня!»

Это он, правда, пиал для своей дражайшей молодой жены. Иногда я так сожалею, что мы с тобой не поженились перед войной. Но ведь это поправимо. Итак, разрешите Мирдза Арнольдовна, предложить вам в письме руку, сердце и шанс остаться вдовой, не пожив и дня с таким муженьком, как я…

 5 июля 1943 года

Моя любимая! Если бы ты знала, как я счастлив: за 5 дней июля – два твоих письма. Если бы могла представить, как дороги для меня твои письма, ты писала бы еще чаще. Я горжусь тобой, тем, что ты почти три года ждешь и любишь меня. Вопрос о верности не пустяк для фронтовиков. С каким жаром он обсуждается в наших землянках!..

 20 января 1944 года

Девочка моя родная! Перечитываю твои письма. Что тебе написать бодрое? Знай, что я буду следовать твоему завету: «Юра! Не уступай вражеской пуле. А наоборот – бей их!» Есть их бить!

 23 апреля 1944 года

Здравствуйте, мадам! Спешу уведомить, что небезызвестный ваш Юрка пока жив и здоров как будто, о чем и свидетельствуют эти строки. Покорно бью челом за опоздание, но все же поздравляю с 1 мая. Если письмо здорово задержится, то оставь это поздравление на тот год. Вдруг убьют по глупости, кто же мою миленькую Рыженькую в 1945 поздравит? Целую 100 раз. Юрий.

 1 сентября 1944 года

Родной мой человек! Я некоторое время не писал – ушиб руку, а диктовать кому-то не хотелось, ты бы подумала черт знает что, не стал волновать. Сейчас уже все в порядке. Настроение отличное, стреляем уже по вражеской территории. Пиши почаще, я теперь буду регулярно отвечать. Нужно думать, скоро встретимся. Ведь не убьют же меня под конец. Это просто свинство будет правда? Или ты веришь, что меня могут убить? Вещь невозможная, я – Агасфер современности. И главное, как же я тогда любить тебя буду? В общем пиши – и я вернусь, всем смертям назло.

 1 февраля 1945 года

Рыженькая моя! У нас настоящая весна. Сегодня и вчера настроение приподнятое – вышли на берег Балтики. Сейчас вспоминаем пройденное и тех многих, которые так и не увидели моря. В таком настроении особенно хочется видеть рядом с собой некоторых штатских. Между прочим, Рыженькая, интересное совпадение – моя любимая песня:

«Сколько б ни было в жизни разлук,

В этот дом я привык приходить.

Я теперь слишком старый твой друг,

Чтоб привычке своей изменить…»

Интересно, когда это будет?.. Пиши, как у тебя с учебой. Жду от тебя весточки. Пожалуй, пока приеду, ты уже врачом будешь. Кстати, Рыженькая, еще два слова. Если я приеду, то как мне – с тобой знакомиться, а потом в любви объясняться надо? Или ты мне старое зачтешь? Будь здорова. Целую крепко.

 10 февраля 1945 года

Твое письмо настигло меня в походе. Времени ответить толково сейчас нет. Ты догадалась? Я сейчас в Пруссии, бои идут жестокие и очень кровопролитные. Писем жду как никогда.

23 апреля 1945 года

Давно тебе не писал. Я за это время много попутешествовал, хоть географию знать буду. Я было решил вести дневник, но ничего не получилось. Впрочем,  и так ничего не забудется. Сегодня наши войска ворвались в Берлин. Дело идет к концу. Настроение приподнятое. Хлопцы мои огорчаются. Что не довелось побывать в столице Германии. И вообще поверить, что война кончается, невозможно. Кажется,  отдохнем – и снова в бой.

 Последнее письмо. Без даты.

Здравствуй, родная! Вот интересно: читая здесь письма из тыла о дне окончания войны, мы не представляем себе всего происшедшего. Сам День победы прошел у нас более буднично: в походе и в боях мы как раз стояли против той группировки, которую, по словам Сталина, нужно было «приводить в чувство», что мы и сделали. На всю жизнь останется в памяти встреча, оказываемая чешским народом Красной Армии. Это трудно описать. Я шел от Москвы и ничего подобного не видел. Замечательный народ. Сейчас перестраиваемся на мирную жизнь, поэтому работы очень много, так что об отпуске пока не приходится и мечтать. Когда же, когда это будет? Неужели я снова увижу тебя?! Целую. Жди.

Думаю, если встретимся, это уже навсегда! Да?!

 … Встретились они на перроне полуразрушенного вокзала столицы Украины, чтобы потом прожить в счастливом браке более полувека, вырастив троих детей. Юрий Николаевич связал свою трудовую жизнь  с Малинской бумажной фабрикой, где четырнадцать лет занимал должность главного инженера, а еще семнадцать – директора.

К сожалению осенью 1999 года любящее сердце этого удивительного человека перестало биться. Мирдза Арнольдовна ровно пятьдесят лет (!) проработала врачом в Малинском роддоме, принимая и давая самое дорогое – жизнь.

Приходько Мирдза Арнольдовна 24 июля 2012года отметила свой 90-летний юбилей!

В.Студинский